Встречи.
Главная страница

Записки психиатра
Заглавная страница.

Сука.
Заглавная страница

-21-

Недалеко от моря, на небольшой, но оживлённой тель-авивской улочке располагался ресторан, над входом в который висела картина, изображающая злобно прищурившегося монголоида в меховой ушанке, на толстом, бочкообразном коне-тяжеловесе и с казацкой шашкой наголо. Требовалось заплатить при входе 70 шекелей и свободен есть до отвалу, набирай со всего расположенного на вытянутых вдоль стен столах. Разнообразили вид многочисленные картинки, с изображениями верблюдов, львов, полуголых женщин и обезьян, среди которых выделялся огромных размеров орангутанг.

Доктора больницы – мужчины среднего и выше возраста – организовали общий стол, достали принесённые с собой бутылки вина и пошли наполнять тарелки.

-Всё что нам и осталось, так это самые простые оральные радости, - как всегда изображало лицо недовольство доктора Клайна.

-Надо же, тут и тофу есть – это для тебя, - прихихикнул Лайкин в мою сторону.

-Любимая еда Чингисхана. Каждое утро он съедал поутру два килограмма тофу, - презрительно посмотрел доктор Клайн на соевый творог.

-Запивал его соевым молоком, - продолжил Грузинер.

-И вперёд - к последнему морю, - завершил я.

-Кстати, вы зря – Чингисхан мог и тофу откушивать – он ведь взял китайцев, - спокойно и рассудительно, как и всегда произнёс Сруль.

В центре зала установлены четыре печи, на которых несколько поваров ловко жарили разнообразное мясо и всё то же тофу. Люди в белых халатах и шапочках лихо подбрасывали и потряхивали содержимое сковородок, доводя его до требуемой кондиции. Затем готовая порция сбрасывалась на тарелку.

ие Ожидание продлилось лишь несколько минут, возбуждающих аппетит, и можно приступать.

Лайкин разлил вино по стаканам: "За Чингисхана".

-За Батыя и прочих добрых и хороших татаро-монголов, - вставил я.

-За достижение последнего моря, лехайм (за жизнь, иврит, еврейский тост), - проговорил Грузинер.

-Нам бы до предпоследнего добраться, - выпил треть стакана Клайн, - Я понял, почему существует антисемитизм.

Ставил пустой стакан на стол Грузинер: "Потому что существуют евреи. Мне, кстати, и нравится в Израиле потому что здесь нет антисемитизма".

-Условие необходимое и достаточное, но не всегда. Есть места, где евреев нет, а антисемитизм есть. Это как? Условие достаточное или необходимое? Надо бы поинтересоваться у математиков, - почувствовал я влетевший в открытое окно жаркий и влажный воздух ближайшего моря. Странно, и кондиционер работает и окно открыто.

-Ладно, не буду тянуть. Вы все знаете, что существовали кроманьонцы и неандертальцы…

-Почему существовали? Вчера троих встретил, - бросил Голобородко – блондин с седыми висками, худым лицом и выпирающим животиком. Илья уже 5 раз проваливал экзамен первой ступени, и ему грозило увольнение, потому что ординатура была ограничена во времени. Он зачем-то перевёлся к нам из другой больницы, и очень быстро подружился с Лайкиным. Они сошлись на любви к выпивке и, старые холостяки, посещению жриц любви

-Так вот, как вы все знаете, кроманьонцы и неандертальцы ненавидели друг друга. Так вот, все народы происходят от кроманьонцев, а евреи…

-От птеродактилей, - выкрикнул Виктор Грузмнер.

-А евреи - от неандертальцев. Поэтому-то такая ненависть на генетическом уровне. И ничего сделать нельзя, - подвёл итог и допил стакан вина Григорий.

-Да, нет, я уверен, что ненависть намного глубже – на уровне митохондрий. – бросил я.

На уровне электронов и протонов, а то и кварков, - вполне серьёзно проговорил Грузинер.

-Смейтесь, смейтесь. Я уверен, что когда проведут полное генетическое картирование, то тогда-то все и скажут, насколько доктор Клайн был прав.

-А может наоборот, все от неандертальцев, а евреи от кроманьонцев? – говорил Голобородко, - Больно они противные.

-Кто противные? Евреи, кроманьонцы или неандертальцы? – с аппетитом поглощал хорошо пожаренное мясо с салатами Грузинер

-В Союзе в конце 80-х я своими ушами слышал приятный разговор двух дам. Одна говорит другой: "Вчера по телику показали Арафата. Такой противный – ну, чистый еврей", - вспомнил я былое.

-Так давайте же выпьем за нашего общего предка австралопитека, – мгновенно воплотил предложенное в жизнь Голобородко.

Лайкин уже прилично окосел, и потому ненормативная лексика забила из него мощным фонтаном: "Всё это херня, блядь. Питиатропы, блядь. А вот моего Мишку его мать, блядь, отдала в католическую школу…

Хотя Лайкин уже сообщал нам всем об этом, даже не раз, но я захлопал в ладоши: "Это – замечательно. Лучше не придумать. Прямым ходом к иезуитам. Игнатий Лойола счастлив. Говорят Торквемада тоже из наших. из бронтилозавров, пардон, синантропов, значит".

-Пропишите доктору Гершензону Галоперидол (нейролептик – лекарство от психоза) внутривенно, - спокойно произнёс Якир.

-Они перед ним всё время извиняются… - вытер губы салфеткой и скривился Лайкин.

-За то, что Христа неандертальцы распяли или за то, что не всех неандертальцев добили? – ввернул я.

-Получит хорошее образование, – проговорил Сруль.

-Это нам и Казанский – не состоявшийся австралопитек - - обещал, - вспомнил я.

-Там, кстати, и бесплатно, блядь. Но она, блядь, послала Мишку из ненависти ко мне и ко всему еврейскому. Слово Израиль ненавит больше всего на свете.

-Что в твоём печальном случае одно и то же, а она кто, еврейка? – спросил Сруль.

-Ещё какая, за километр не перепутаешь. Она, блядь, стерва, истеричка-стервоза. Но умная… - Лайкин налил себе ещё стакан вина, как обычно скривил губы. – Она ведёт бизнес с Россией. Все мафиози и воры в законе гости её.

-И ты мог бы быть один из них, если бы в Вене выбрал правильный выход, - произнёс первые звуки с самого начала встречи доктор Казанский.

-А я выбрал правильный.

Клайн отпил чуть и сказал: "А я вспомнил, как в Союзе везде висело : "Приносить и распивать алкогольные напитки запрещено". Под ними всегда и пили принесённое.

-Да-а-а, - протянул Казанский. Последнее время был он грустный и озабоченный.

-Не грусти, блядь, Австралия скоро утонет, а мы будем стоять вечно. Я очень рад, что ты остался с нами, блядь, - вытер слюни Лайкин.

-У кого это вечно стоит? - сощурил глаза Грузинер.

Никто ему не ответил – все были заняты поглощением вкусной пищи.

Но несколько минут спустя заговорил Клайн: "Жалко всё-таки, что скоро всё кончится. Я уже ебусь очень редко и без прежнего удовольствия, а такой был гусар.

-Чего так трагически-то? – как будто бы спросил Якир.

Лайкин с большим трудом оторвал свой зад от стула: "А теперь все в номера", - но лишь несколько секунд смог продержаться, плюхнувшись назад, - А ты не едешь? Скажешь, верен своей Ларисе, а все знают, как ты на Софу, - смотрел на меня Роман.

Я захотел ответить что-то злое, но пока соображал, что, упустил момент. Потому сердито подумал: "Откуда они все всё знают? Даже того, чего вообще не было".

Но в тот раз здравый смысл восторжествовал: все вернулись домой. Вели машины наименее пострадавшие от хмельного зелья.

Лкайкин дремал возле меня. Время от времени он просыпался и бормотал: "Хо-ро-ший удар мы н-на-несли по э-ттому мон-гголу. З-завтра учим психиатрии-ю. Я уже г-готов". И отключался.

Жена встретила меня недобрым, подозрительным взглядом: "С Софой болтаешься. От тебя и духами пахнет".

-У тебя обонятельные галлюцинации…

-А ты меня галидольчиком (уничижительное от Налидор – лекарство для лечения психозов) или сразу закрой в дурдоме.

Я растерялся от такой внезапной и ничем не спровоцированной атаки, и лишь, когда она выскочила, хлопнув дверью, подумал: "Надо было бы сказать, что в дурдом – самое правильное. И на всю оставшуюся жизнь в отделение психохроников…" Но неужели Софа мной на самом деле заинтересовалась?

возврат к началу.